Черная смерть. Морпех против Батыя  - Сергей Нуртазин

– Я так и думал, что он хитрость задумал.

Воевода его поддержал:

– Ловок молодец!

Не подвел Соколикова и Аркадий Белозеров. Его мастерство удивило князя и его дружинников. Когда испытание закончилось, Кирилл подошел к Гордею.

– Ты, боярин Гордей Ермолаевич, помнится, что-то говорил о трусости, а самому тебе не слабо ли у стены постоять, когда я ножи метать стану?

Длинное лицо Гордея побледнело. Прежде ему приходилось видеть такую забаву, и он знал, что не всегда она заканчивается благополучно:

– Я, да я, да ты…

Трусливый лепет боярина прервал Всеволод Мстиславович:

– Я встану.

Дорогу ему преградил Меркурий.

– Дозволь мне, княже. Не пристало владетелю Смоленска под ножами стоять.

Всеволод охотно предоставил эту возможность сотнику. Меркурий посмотрел на Кирилла:

– Сколько ножей метать будешь?

– Два. Один свой, один Аркадия.

Меркурий вытащил из кожаных ножен тяжелый с широким лезвием нож.

– Свои ножи метать – невелико умение. Ты мой нож метни, да так, чтобы он у меня над головой воткнулся.

Отдав нож Кириллу, Меркурий подошел к стене, прислонился спиной к бревнам, скомандовал:

– Метай!

Соколиков поправил одной рукой черный берет, приступил к делу. Ножи один за другим полетели в сотника. Напряженная тишина повисла в воздухе. Все выдохнули, когда последний нож воткнулся над головой Меркурия. Еще два торчали у его плеч, справа и слева. Сотник сделал шаг от стены, развернулся, выдернул свой нож, одобрительно глянул на Кирилла.

– Неплохо ты ножи мечешь. Такого воина я бы к себе в сотню взял.

Соколиков обратился к князю:

– Ну как, князь, примешь нас в свою дружину?

– Приму. Только прежде в баньке помойтесь, переоденьтесь, а вечером угощаться приходите, с дружиной да с боярами.

Когда новоиспеченные дружинники покинули княжий двор, к Всеволоду лисой подлез боярин Гордей:

– Сдается мне, княже, что воин, владеющий таким оружием, опасен. А ну как они оружие свое супротив тебя обратят?

Князь сплюнул:

– Типун тебе на язык, Гордей Ермолаевич!

– Отобрать бы у них это чудесное оружие, а самих в поруб посадить.

– Опасно, воины они умелые. Опять же, с оружием этим надо уметь обращаться. Да и супротив татар они могут немалую службу сослужить.

– С таким оружием мы и сами татар одолеем, а как им пользоваться, я подглядел. Они перстом указующим на крючочек нажимают, а жерло на супротивника направляют.

– Ладно, поступим так. Мне гостей обижать не можно, свои же смоляне осудят, да и молва недобрая по всей Руси пойдет. Так что, меня не впутывая, возьмись за это дело сам. А если оружие чудесное добудешь, то доставишь его мне. И будет тебе, Гордей Ермолаевич, от меня почет и награда. – Князь развернулся, неторопливо зашагал в дом.

Боярин, сверля его спину недобрым взглядом, подумал:

«Не дождешься. Если оружием завладею, тогда сам Смоленском править стану».

* * *

Кирилла и Аркадия поселили в детинце, в просторной деревянной купеческой избе рядом с княжеским двором. Хозяева год назад умерли во время мора, дом пустовал, а потому сейчас селили сюда тех, кто бежал от жестокости татар. Купеческий дом был куда просторнее избы лесного жителя старика Федора. Комната, в которую поселили путешественников во времени, была шире, а потолки выше. Больше были и слюдяные окна. Соколиков и Белозеров были приятно удивлены, когда в отведенную им комнату вошла Анастасия. Девушка поздоровалась, положила на лавку сверток.

– Вот. Огнищанин Отеня велел вам передать. Здесь рубахи и порты, оденете после бани. А грязную одежду мне дайте, я постираю.

Кирилл смутился:

– Да мы сами можем. Зачем вам утруждаться?

– Мне не в тягость. Хоть так вас отблагодарить за брата.

– Как Терентий? Он здесь?

– Да. В светлице лежит. Нас тоже в этом доме поселили. Лучше ему стало. Бог даст, скоро на ноги встанет.

– Это хорошо.

– Ну пойду я, – девушка бросила взгляд на Кирилла, вышла из комнаты. Аркадий присел рядом с Белозеровым:

– Слушай, Соколиков, мне показалось, что это прекрасное создание испытывает к тебе самые нежные чувства.

– Отвянь. С чего ты взял?

– Уж ты мне поверь, у меня на это дело чутье. Ты видел, как она на тебя смотрела?

– С чувством благодарности.

– Нет, Сокол, здесь пахнет ароматом любви.

– Не говори ерунды. Ты же знаешь, какие у меня отношения с твоей сестрой, и давай больше не будем…

Аркадий прикрылся ладонями:

– Все, все, молчу.

– Вот и молчи.

Дверь отворилась, в комнату величаво вошел смоленский боярин Гордей Ермолаевич Тетеря. Окинув надменным взглядом путешественников во времени, отмолвил:

– Велено князем напомнить вам, чтобы были у него на пиру гостями желанными. На пир надобно прийти в чистом и безоружными.

Кирилл встал с лавки.

– Раз велено, значит, будем.

Боярин окинул комнату цепким взглядом, который остановился на стоявшем в углу автомате ППШ.

– Хорошее у вас оружие, молодцы. Может, мне его продадите? Я ведь злата да серебра за это не пожалею.

Боярину ответил Аркадий:

– Извини, дядя, ничего не получится. Оружие не продается. Да и не будет оно стрелять в чужих руках, – Белозеров взял автомат, протянул Гордею. – На, попробуй. Как им пользоваться, знаешь?

Боярин, с трудом унимая дрожь в руках, взял автомат.

– А то. Видел, куда твой сотоварищ указующим перстом жал.

– Ну так жми, если видел.

Боярин нажал на спусковой крючок, однако выстрела не произошло. Гордей разочарованно отдал автомат Аркадию.

– Как же так, заколдованный он, что ли?

– Совершенно верно. Тебе по секрету скажу, оружие наше заговоренное. Кроме нас, им никто воспользоваться не может.

– Вона оно как. Так и не надо. Вы меня держитесь. Я вам подскажу, как быть. Вместе мы с вашим оружием и татар одолеем, и всей Русью править станем, и богатства несметные обретем.

Лицо Белозерова стало серьезным.

– Уходи-ка ты, дядя, отсюда подобру-поздорову, вместе со своими подходами и провокационными предложениями. Не сбивай нас с пути истинного, а то слова твои и до ушей твоего князя, Всеволода Мстиславовича, дойти могут.

Гордей Ермолаевич насупился, шагнул к двери.